Лекарство от долгой жизни. Серия «Невыдуманные истории на ночь» - Ольга Ракитина

Отправившись спать в девять часов вечера, он проснулся без четверти пять прекрасно отдохнувшим. Завтрак ему заменила крынка молока и кусок домашнего белого хлеба. Уже через пять минут Шумилов впрягал кобылу-трёхлетку в возок, а через четверть часа ехал в Ручейники. Алексей Иванович занял удобное для своих целей место подле перекрестка, с которого можно было бы видеть путь старика после того, как тот вывернет с Аксайки. Снова Шумилов наблюдал пробуждение района: сначала мимо потянулись женщины с коровами, потом брички с рабочим людом. После половины шестого утра на улицах стало появляться всё больше и больше спешащих на работу мужчин.

Наконец, без десяти шесть с Аксайской улицы повернула бричка шведа. Мартти был одет точно так же, как и накануне — в старый картуз и немыслимую чёрную шинель, наброшенную на плечи. Он в точности повторил давешний маршрут и выехал за город. Шумилов следовал за колдуном на приличном удалении, не делая попыток приблизиться. Местность, лежавшую перед ним, можно было бы назвать пересечённой. Дорога петляла между невысокими холмами и холмиками. Когда бричка Мартти скрывалась за холмом, Алексей Иванович останавливался, не доезжая до вершины, и шёл далее пешком. Осторожно выглядывая за перекат холма. он осматривал спускавшуюся вниз дорогу, отмечая, куда направляется колдун далее, и только после этого въезжал на вершину. Делалось это для того, чтобы не наткнуться ненароком на шведа, вздумай он остановиться сразу за холмом.

Подобная езда продолжалась минут сорок, за это время Хёвинен и Шумилов отдалились от городской черты вёрст на пять-шесть, не менее. Наконец, колдун съехал с наезженного тракта и повернул на едва заметную просёлочную дорогу, скорее даже тропу, слабо намеченную колёсами телег.

Просёлок был узок, степь заросла чабрецом и полынью, засохшими на июльском солнцепёке. Шумилов, опасаясь привлечь к себе внимание, ещё более отстал от возка шведа. Теперь расстояние между ними увеличилось до двухсот пятидесяти саженей. Хёвинен надолго пропадал из поля зрения Шумилова, последний стал всё больше беспокоиться по этому поводу, но довольно скоро эта нервирующая езда закончилась.

Объехав один из холмов, Мартти поставил свою бричку у его подножия, в сухостойных камышовых зарослях на месте подсохшего ручья. Сам же швед, сбросивший к этому времени чёрную обрезанную шинельку, поднялся на холм. В руке он нёс лопату. Алексей, расположившийся поодаль с биноклем в руках, не без удивления наблюдал, как Мартти принялся копать ямы на склоне, противоположном дороге, ближе к вершине, но не на самой вершине. Для Шумилова было совершенно очевидно, что если бы сейчас какой-то путник проехал по дороге, то он ничего не смог бы увидеть. Видимо, Мартти Хёвинен определённо не желал, чтобы кто-то застал его за этим занятием.

Раскопки его представлялись довольно странными: углубившись в одном месте на два-три штыка лопаты, он переходил на новое место, а прежнюю яму аккуратно засыпал. Эту странную манипуляцию швед проделал несколько раз. Шумилов безотрывно следил за Мартти и никак не мог понять, чем именно тот занимался. Больше всего его манипуляции напоминали поиски стреляных пуль; Шумилов помнил, что в детские годы он с друзьями примерно так же копался на гарнизонном стрельбище.

Так что же искал странный швед? Одному чёрту это было ведомо. Потолкавшись на холме примерно с полчаса, знахарь вернулся к бричке, небрежно швырнул в неё лопату и устало взобрался на козлы. Притомился, видать, занимаясь раскопками. Отпив из жестяной фляги, он тронул вожжи. Лошадь лениво пошла.

Шумилов инстинктивно подобрался, готовясь скорее бежать к своему возку в том случае, если Мартти повернёт назад, в сторону Ростова, но колдун, объехав холм, вернулся на узкий просёлок и двинулся по нему далее от тракта. Далеко впереди виднелись холмы. Шумилов решил не покидать своего наблюдательного поста и следил за знахарем в бинокль до тех пор, пока тот не скрылся из глаз. Тогда Алексей вернулся к возку и проехал вперёд, повторив путь, проделанный шведом.

Шумилов повторил приём, подсмотренный у Мартти, заведя свою повозку за холм так, чтобы её не было видно с просёлка. Прихватив револьвер — так, на всякий случай — взбежал на холм и осмотрелся. Шведа нигде не было видно. Шумилов перебежал дальше и, наконец, заметил Мартти, копавшегося чуть ниже вершины соседнего холма. Алексей залёг под огромным валуном, оставленным здесь природой со времён ледникового периода, и приник к биноклю.

Мартти методично орудовал лопатой, периодически переходя с места на место. Шумилов до боли в глазах вглядывался в движения рук знахаря, надеясь поймать мельчайшие детали, способные объяснить цель раскопок. Но ничего особенного не видел. Швед не разминал пальцами комочки земли, не просеивал извлекаемый грунт, да у него и сита с собой не было! Он вообще не касался земли руками. Углубившись примерно на поларшина в землю, он просто заглядывал в получившийся шурф, после чего засыпал его и, перейдя на пару саженей в сторону, принимался копать следующий.

Примерно час он ковырялся на холме, затем, потеряв к нему всякий интерес, переместился на соседний. Там повторилось то же самое. Алексей безотрывно наблюдал за действиями колдуна и в какой-то момент почувствовал себя уставшим буквально до изнеможения, как будто сам копал землю. Солнце поднималось всё выше, и воздух разогревался всё сильнее. По-видимому, Мартти также притомился, поскольку движения его стали заметно медленнее и как-то тяжелее. Он всё чаще посматривал на небо и, наконец, остановился, опершись на воткнутую в землю лопату. Жестом, выдававшим усталость и апатию, он вытер пот со лба и двинулся к своей повозке. Оттуда он вытащил суму, расстелил в тени валуна тряпицу, и, выложив на импровизированный стол нехитрую снедь, принялся завтракать. Шумилов понял, что с работой на сегодня покончено, и скоро Мартти двинется в обратный путь. Путь домой должен занять как раз столько времени, чтоб вернуться в Ручейники до наступления полуденного зноя.

Алексей выбрался из своего укрытия под валуном и отвёл подальше за холмы свой возок. Его очень соблазняла мысль задержаться у этого холма и посмотреть, что же именно разыскивал здесь колдун, но по здравому размышлению он решил закончить слежку. В конце концов, он всегда сможет вернуться сюда ещё раз и всё внимательно осмотреть.

Хёвинен повернул назад. Шумилов правил за ним, наблюдая за мерно покачивавшейся далеко впереди сутулой спиной. В одном месте швед съехал с дороги и у крохотной мелкой речушки, почти пересохшей этим засушливым летом, подвёл лошадь к воде — напоить. Шумилов проделал то же самое и решил не провожать шведа до Ростова: всё самое интересное швед проделал за городом.

Шумилов поворотил обратно к холмам. Остановив повозку возле первого из холмов, Алексей в точности повторил действия Мартти: взошёл наверх, осмотрелся. Сразу же бросились в глаза несколько свежих холмиков земли, оставшихся после раскопок шведа, земля выглядела уже совершенно сухой. Повсюду виднелись отпечатки больших сапог колдуна. Встав на колени перед одной из закопанных ям, Шумилов принялся выгребать грунт руками. Сделать это было несложно, поскольку земля оставалась рыхлой. Внимательно просмотрев выбранную землю, он досадливо сплюнул — ничего необычного, земля как земля — суглинок пополам с песком. Шумилов перешёл к другой заполненной землёй яме; там повторилось то же самое. Очевидно, что выкапывать все ямы смысла не имело: сам Мартти их потому и закопал, что ничего интересного в них не нашёл. Однако, верный чувству долга, Шумилов обошёл два других холма. Алексей осмотрел следы его ног, сосчитал выкопанные и обратно закопанные ямы — всего их оказалось восемь — но не заметил ничего необычного. Он поймал себя на мысли, что даже толком не знает, что именно хочет увидеть. Воистину, он искал то, не зная что.